ДЛЯ НИХ ДЕНЬ ПОБЕДЫ ПРАЗДНИК СО СЛЕЗАМИ НА ГЛАЗАХ

Время прочтения
меньше чем
1 минута
Прочитали

ДЛЯ НИХ ДЕНЬ ПОБЕДЫ ПРАЗДНИК СО СЛЕЗАМИ НА ГЛАЗАХ

Слава Богу, что рядом с нами находятся те самые герои — участники Великой Отечественной войны, которые до сих пор хранят воспоминания о страшных боях, невозвратных потерях и о том, как им — совсем юным парням и девчонкам — очень хотелось жить. У каждого из них был свой боевой путь: война раскидала по разным селам, городам, странам, по разным родам войск. Но у всех у них была одна общая Победа, та самая обожженная огнем, выстраданная, выплаканная, завоеванная потом и кровью. 

Накануне празднования 9 мая корреспонденты альманаха «Воинская доблесть» встретились с ветеранами Великой Отечественной войны, которые в настоящий момент проживают в Серпухове, и узнали, как они встретили ту самую долгожданную радостную весть. Удивительно, но рассказы были одновременно и одинаковыми, и разными. Казалось, что эти абсолютно незнакомые друг с другом люди ретранслируют одно и то же воспоминание, только с упоминанием разных имен, названий географических ориентиров. И слезы… у всех у них на глазах выступали слезы. Слезы радости и счастья, что фашизм растоптан и война, наконец, закончена. И пусть с того самого легендарного 1945 года пролетели десятки лет: никто не забыт, и ничто не забыто.

 

Геннадий Георгиевич Баженов

На фронт пошел с 18 лет. Окончив в Челябинске танковое училище, в 1944-м попал на 3-й Белорусский фронт в состав 28 армии 192 дивизии, в 343 гвардейский Краснознаменный танковый полк. Участвовал в боях от столицы Белоруссии до Кенигсберга. Удостоен многих наград: медалей «За взятие Кенигсберга», «Битва за Москву», «За отвагу», «За боевые заслуги», «Участник войны», орденов Отечественной войны I и II степени, а также орденов Красного Знамени и Красной Звезды.

«Однажды под Кенигсбергом мы заняли высоту, было небольшое затишье, и вдруг командир машины дает распоряжение развернуться влево и дает координаты немецкого танка, который был поблизости, и надо было его сбить. Заводим мотор, чтобы развернуться. И вот механик стал заводить двигатель, а он не заводится — заело планетарный механизм. Нам пришлось выпрыгивать из танка, и в этот момент возле нашего танка взрывается бронебойно-осколочный снаряд. Все мои товарищи погибли на месте, а меня взрывной волной отбросило в ямку. Когда я встал, то увидел, что был тяжело ранен в ногу. Вся спина моей телогрейки была изодрана от пролетавших над моей головой осколков снаряда.

Недалеко стоял какой-то гарнизон, и командир отделения связи увидел взрыв нашего танка и послал одного своего человека. По-пластунски мы с ним добрались до их штаба связистов. Там мне перевязали ногу, и потом я находился у них несколько часов, пока они своих раненых не повезли в санитарный батальон. Я лежал в нескольких госпиталях, из последнего — в городе Каунасе — нас выписывали на фронт. И в тот же день в два часа ночи в госпиталь вбегает замполит и кричит: «Война кончилась!». У нас тогда были трёхъярусные койки, так с них соскакивали с последних ярусов даже тяжело раненые. У всех была только одна мысль: «Значит, жить будем!». Все воинские части, которые стояли на территории города Каунаса, начали стрелять. Зарево было огромное! Литовцы тогда подумали, что опять немцы стреляют и побежали прятаться. Потом, конечно, поняли в чем дело. Все были счастливы».

 

Юрий Степанович Баранов

17-летнего туляка призвали в конце 1943 года. Служил в составе 2-й зенитно-артиллерийской дивизии ПВО. Воевал в Польше, после чего его группа была отправлена на прохождение службы в Вильнюс (Литва), где Юрий Степанович и встретил Победу. Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За победу над Германией», «За освобождение Варшавы». 

«Когда меня призвали, то сразу же отправили в радиобатальон в городе Калуге. Но в этом городе я пробыл не долго. Помню, как нас с ребятами погрузили в эшелон, а потом мы долго-долго ехали. Прибыли в Польшу. Вообще-то как следует повоевать мне и не пришлось — война тогда уже кончалась… И вот за полтора месяца до Победы группу наших солдат, и меня в том числе, перебросили в Вильнюс, где располагался штаб западного фронта ПВО. Мы должны были изучать радиолокационную технику.

Нет, с литовцами мы не общались. Нас поселили в какой-то полуразрушенный шестиэтажный дом, в котором были организованы радиолокационные курсы. Мы все находились вместе: и радисты, и телефонисты, и электромеханики. Я служил электромехаником. 

У нас были двухцилиндровые-трехцилиндровые двигатели с генераторами, и мы отвечали за выработку энергии для радистов. Там, в Вильнюсе, и встретил Победу. Была глубокая ночь, вдруг во всем нашем доме зажегся свет и раздались крики: «Ура! Победа!» В Берлине наши победили. Не спали. Но долго не праздновали — нас сразу же из Вильнюса стали отправлять по частям. Опять погрузили в эшелон, и мы поехали в Варшаву. Домой же я вернулся только в 1950 году. Нужно было учиться, получать профессию».

 

Анатолий Георгиевич Степин

Он мечтал стать военным музыкантом, поступил в 1-ю Московскую школу военно-музыкантских воспитанников по классу флейты, школа располагалась в Томилино. Но война внесла свои роковые коррективы. Юный Анатолий в составе военного оркестра участвует в параде на Красной площади 7 ноября 1941 года. По окончании школы его направят в Харьковское военно-авиационное училище связи, и в 1943-м, в составе 300-й штурмовой авиадивизии 276-й отдельной роты связи он уйдет воевать. Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За Победу над Германией».

«Мы в первые дни войны провожали эшелоны под музыку Агапкина «Прощание славянки».  Я еще был мальчиком, мне только пошел 19-й год. Разве мог тогда я знать, что буду не просто участником войны, а участником боев? Война — это страшно. Мы освобождали Белоруссию, Польшу, Варшаву… Помню хорошо указ Сталина: ничего у гражданского населения не брать, никого не обижать. И все его выполняли. Хотя, помню, заходим в один немецкий город, а на доме была прибита табличка, на которой по-немецки написано: «Защитите наших женщин и детей от красных зверей», — так работала фашистская пропаганда. 

Дошли до Одера, это было 16 апреля. В пять часов началась канонада. Казалось, вся земля стонала и гудела… И как только она, бедная, не сошла с орбиты?! Дошли до Зееловских высот без всяких колебаний, без потерь и 30 апреля мы ворвались в Берлин. Каждый желал поставить знамя Победы, все рвались. Но при каждой попытке погибали. И вот в 21 час 45 минут было установлено знамя Победы. На стене поверженного Рейхстага я нацарапал: «Степин. Наро-Фоминск». Вместе со мной написал свое имя мой боевой товарищ Алешка Ильиченко, он был из Киева. Да что нам было-то тогда: мне всего 22 года, а Алексею исполнилось 25 лет. Мы остались живы в той страшной войне. 

Война закончилась 7 мая 1945 года, 8 мая был подписан акт о безоговорочной капитуляции. О, что там было! Ночь не спали. И, знаете, вам-то могу сказать: я всегда вспоминаю мертвого немца. Наш какой-то «умник» воткнул в его глотку штык, а на прикладе написал: «Вот она — проклятая Германия!»

 

Анатолий Павлович Карабаев

Минер-подрывник, диверсант, освободитель Берлина Анатолий Павлович Карабаев отдал борьбе за свою страну лучшие годы своей юности. В 1942-м он в 17-летнем возрасте добровольно вступил в истребительный батальон, который создавался в Серпухове. Служил в диверсионной части, а потом был переведен в специализированную часть Центрального штаба партизанского движения — разведчиком. Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги» и «За отвагу». 

«Нам приходилось брать языка, да не одного, а сразу же несколько. Иногда по неделям голодными выполняли задания. Самым серьезным боевым эпизодом стал знаменитый Одерский рубеж. Здесь русские войска и позиции противника разделяла река, которая на этом участке образовала два широких русла — Ост-Одер и Вест-Одер. Между ними лежали заливные луга и две дамбы, с одного берега на другой, работа которых регулировалась шлюзом. Передо мной поставили задачу — взорвать этот шлюз, чтобы обеспечить проход амфибий по каналу, а на том берегу мог высадиться десант. Но со всех сторон наступали фронта: 2-й Белорусский, который возглавлял генерал Рокоссовский, 1-й Белорусский под командованием Жукова, а с юга шел 3-й Белорусский под командованием Конева. Так группа подрывников оказалась в кольце между своими фронтами и немцами. 

Это была страшная бойня. 16 апреля 1945 года воды Одера покраснели от крови. Мы бились насмерть. Этого не покажут ни в одном кинофильме о войне… Взрывать шлюз шли минеры группой в 35 человек, а в живых осталось только четверо, в том числе и я. Но все-таки поставленную задачу выполнили. Нашим войскам удалось форсировать Одерский рубеж. Когда 2 мая Берлин был взят, наша группа узнала об этом и поехала к Рейхстагу. Все уже знали, что вот-вот объявят о Победе. И вот, помню, 4 мая мы сидим в машине с майором Зубовичем, и он говорит мне: «Видишь, на стене автографы ребят стоят? И ты распишись». Я подошел, внизу уже места не было, поэтому я пододвинул ящик, встал на него, и написал: «Серпухов — Берлин. Карабаев».

Несмотря на Победу моя военная служба продолжалась до 1948 года — служил в Германии, Польше, Померании, Ольденбурге, в Ленинграде. Только в 1950-м, после приказа о демобилизации, вернулся на свою малую Родину — серпуховскую Ногинку».

 

Федор Леонтьевич Кротенко

Призвали в сентябре 1943 года, когда исполнилось 18 лет. Служить довелось в войсках ПВО, сержантом 149 стрелкового полка 2-й гвардейской армии. Принимал участие в освобождении Крыма, Смоленска, Белоруссии, Прибалтики, где получил ранение с контузией. Встретил Победу 30 апреля 1945 года в Берлине. За проявленные храбрость, стойкость и мужество награжден орденом Отечественной войны I степени, двумя орденами Славы III степени, медалями «За победу над Германией» и «За боевые заслуги».

«Когда началась война, сразу же все впали в панику. Приступили к стихийной эвакуации населения. Я тогда учился в сельскохозяйственном техникуме на агротехническом отделении в селе Бехтеры, сам-то я родом из Херсонской области. Объявили срочную мобилизацию, но забирали только ребят старше 1923 года рождения. Мне тогда было всего лишь 16 лет. «Твое время еще впереди», — сказали мне. 

На фронт пошел в сентябре 43-го, а уже 16 декабря в районе Днепра получил свое первое боевое ранение и впоследствии два с половиной месяца пролежал в полевом госпитале. После больничной койки в девятом западном полку попал в школу сержантов, где в течение месяца проходил тренировку. Нас учили стрелять на деревянных винтовках, хотя мы уже участвовали в боях.

Встретил я Победу в Берлине. Конечно, радовались и ликовали. Уже с 12 мая не было никаких перестрелок, а по всей Германии был введен комендантский час: с 20 часов прекращалось всякое передвижение до утра. После окончания войны по 1949 год продолжал служить на территории Германии, в Советской Военной Администрации, задачей которой было наведение порядка в стране. Помню, в 1948 году Верховным главнокомандующим был издан приказ об увольнении с военной службы сержантов 1925 года рождения. Мы уже было засобирались домой, а дальше новый приказ — оставить служить еще на три года. В сентябре 1949 года я был направлен для обучения в Московское военное училище, в Сокольники. Но в скором времени нас переправили в город Арзамас Горьковской области, в военно-пехотное училище. Срок обучения должен был составлять три года. Но после полутора лет всем курсантам было предложено сдать государственные экзамены досрочно, т.к мы уже воевали, были награждены — все это засчиталось в период обучения».

 

Евдокия Логиновна Соколова

Ее призвали на фронт из Сергиевского района Пензенской области практически с первых дней Великой Отечественной войны. Тогда Евдокии (в девичестве Сергеевой) только исполнился 21 год, однако молоденького фельдшера-акушера сразу же назначили командиром взвода по санобработке 2-й гвардейской армии. Евдокия Логиновна — участник кровопролитной Сталинградской битвы, принимала участие в освобождении Крыма. Вместе со своими однополчанами лейтенант Соколова прошла по городам из Белоруссии, Латвии, Литвы и Восточной Пруссии, а вот известие о Победе советских войск она встретила уже в Кенигсберге. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги» и «За оборону Сталинграда». 

«Ой, где только я ни была! Как говорится, прошла все огни и воды, словом, многое я пережила. Война есть война: пуля — дура, она не разбирала, куда летит и в кого летит. Принимала раненых с поля боя, оказывала первую помощь и отправляла в военные госпитали. Женщинам на фронте было гораздо тяжелее, чем мужчинам. С нами обращались на равных с солдатами, никакой скидки на то, что ты слабый пол, не делали… Трудно было и очень страшно. Слава Богу, что жива осталась. 

Как встретили Победу? Мы где-то, помню, стояли наверху, внизу — артиллеристы. Слышу: стрельба, стрельба, стрельба… И все вверх стреляют. Послали солдата узнать, что случилось. Он бежит к нам и кричит: «Конец войне, конец войне!». Мне дали какой-то автомат, и я со всеми начала палить в воздух. Мы были счастливы! Столько было мук, столько всего перенесли… Мы, когда встретили Победу, думали — отправимся уже домой. Однако нас перебросили через всю Россию, дошли сначала до Монголии, а потом и до Маньчжурии. Я же еще и участник советско-японской войны». В 1961 вместе со своим супругом Алексеем Ивановичем Соколовым Евдокия Логиновна переехала в Серпухов. Сначала работала фельдшером в больнице им. Семашко, а потом на молочной кухне".

 

Владимир Алексеевич Скворцов

Серпухович. В 1944 году был отправлен на фронт. Служил стрелком в 112 гвардейском стрелковом Краснознаменном полку 8-й гвардейской армии. Прошел Белоруссию, Польшу, потом уже была и Германия. Награжден орденом Славы III степени, медалью «За взятие Берлина». 

«За два дня до полного взятия Берлина меня ранило. Помню, стоят два высоких дома, а между ними была сооружена баррикада из всякого хлама. И вот идут наши танки, и перед препятствием они вынуждены, естественно, остановиться. Выходит главный танкист и просит нас очистить дорогу. Мне мой командир и говорит: иди, мол, выгоняй гражданских немцев из подвалов. Захожу и кричу: «Дойтче лёйте, нихт ангст. Ком мит мир арбайтен». И они меня поняли. Все вышли и стали расчищать путь. И вот, когда первый танк пошел, из одного окна не то парень, не то девка из гранатомета выстрелили. Стреляли по танку фаустпатроном, но попали рядом с машиной. Я же находился в непосредственной близости, вот в меня и полетели комья грязи и осколки. Так в госпитале-то и встретил Победу. Помню, все мужики как вдруг закричат: «Ура! Ура!». Водка откуда-то сразу же появилась. Мы друг друга стали поздравлять, радовались, плакали.

Отлежал я в госпитале двадцать дней. Если до этого служил в 8-й гвардейской армии, то тут меня отправили в комендатуру. Сначала мы полностью занимали Берлин, потом уже приняли решение разделить столицу Германии на четыре сектора (так и появились зоны контролирования Советским Союзом, Францией, Англией и Америкой). До сих пор с теплом вспоминаю дружелюбное отношение гражданского населения к нам. Немцы как-то быстро поняли, что Германия была неправа, напав на нас, да и нам был дан приказ не трогать гражданское население. Что уж говорить, мы к ним относились по-доброму. Когда война закончилась, тех, кто родился в 1923, 1924 году, отпустили домой, а я-то с 1926-го… Вот шесть с половиной лет после Победы и отслужил здесь же, в Берлине».