Яна Киблицки

— Был вечер. Я, мама и бабушка только сели за стол ужинать. Вдруг слышу громкий стук в дверь (мы тогда жили в частном доме в Заборье). Вышла — никого. Вернулась, а меня спрашивают, куда это я «подорвалась»? Говорю: стучали, не слышали? Оказалось, что стук слышала только я. А на следующий день в наше окно стала биться синица… Из военкомата приехали в воскресенье: «Вас вызывают». Едем, ничего не понимаю… И только лишь когда дежурный при входе, глядя на меня, ­кому-то в докладе обронил слово «тело», мне все стало понятно.

В этот день события разворачивались, словно в каком-то фильме: на мокрую, оттого черную-­черную землю неожиданно белыми хлопьями повалил снег, и сопливый ноябрьский вечер за ­какие-то полчаса превратился в рождественский январь. На территорию роддома проезд личного автотранспорта был запрещен, и мы с мужем, припарковавшись за воротами, словно послушные дети, ко входу в здание шли пешком. Шли и громко смеялись.

Днепропетровск, 1926 год. 19-летний Митя Кедрин через общего знакомого, тоже литератора, знакомится с 17-летней Людой Хоренко, приехавшей из Кривого Рога. Спустя годы она так опишет эту первую встречу: «Среднего роста, тонкий и изящный, в белой косоворотке, подпоясанной кавказским ремешком, с волнистыми темно-каштановыми волосами, спадающими на высокий лоб, в пенсне, из-за стекол которого глядели большие задумчивые глаза, с чуть глуховатым низким голосом, сдержанный и скромный.

Продолжение...

Теперь Светлана, дочь поэта, вместе со всеми ребятами бежит навстречу почтальону, спрашивая у него: «А нам есть?». Дмитрий Кедрин регулярно присылает семье корреспонденцию с фронта: это или испещренные мелким, бисерным почерком бумажные треугольники, или большие серые конверты, в которые аккуратно вложены номера газеты «Сокол Родины». За время своей службы поэт пришлет домой 75 номеров этого издания; в них будет опубликовано около ста его стихотворений.

Страшная вой­на, унесшая тысячи людских жизней, изуродовавшая миллионы человеческих судеб, осталась позади. И пусть города разрушены и народное хозяйство необходимо восстанавливать заново, все-все дышало надеждой, а каждый день был наполнен радостью и торжеством продолжающейся жизни.

Сегодня четыре тысячи детей носят с гордостью имя воспитанников гимназии имени Подольских курсантов: муниципальное бюджетное образовательное учреждение включает в себя три школы и четыре детских сада. 5 октября по традиции и взрослые школьники, и малыши примут участие в торжественных мероприятиях, приуроченных ко Дню памяти Подольских курсантов, а двор основного корпуса учреждения, где установлен памятник «Два курсанта», снова превратится в огромное алое полотно из живых цветов…

Он родился 8 марта 1922 года в деревне Тросна Крапивенского уезда (ныне Щёкинского района Тульской области) в семье служащего. Борис окончил девять классов школы, что по тем временам считалось хорошим стартом в большую жизнь. С 1939‑го проходит службу в рядах Рабоче-­крестьянской Красной армии, а уже в 1941‑м он выпускник Подольского стрелково-­пулеметного училища.

«В начале было слово…» — так начинается евангелие от Иоанна. Ничто так не имеет силу, как слово: оно обличает и окрыляет, убивает и дарит жизнь. Сегодня же, в век информации, слово играет чуть ли не главную роль, формируя мнение современного общества. А еще оно стоит на страже правды и истории. Поэтому нести честное слово в массы, вопреки трудностям и невзгодам, — это неоценимый подвиг.

На страничке ВКонтакте Марии Овчаровой недетский движ: Роны-­Шоны выясняют отношения, а Энджи с Коннором не вылезают из семейных передряг. Что ни день — то новый пост с очередной яркой историей из жизни кукол. Если внимательно следить за пластиковыми героями и героинями, которые ищут любой повод выгулять свой огромный гардероб и одновременно попасть в ­какие-то нешуточные приключения, то невольно теряешься в реальности и не понимаешь, где ты находишься на самом деле: в мире ожившей куклы Барби и ее окружения или..?

22 июня 1941 года… Жена советского живописца и графика Ираклия Тоидзе, услышав по радио весть о нападении фашистов на Советский Союз, вбегает к супругу в мастерскую, воскликнув: «Вой­на!» Тоидзе, пораженный выражением ее лица, тут же делает наброски, а уже через несколько дней появился один из самых впечатляющих агитационных плакатов «Родина-мать зовет!», который поднимет на смертельный бой тысячи сыновей.