— Деда с нами нет уже много лет, но когда мы начинаем перечитывать его воспоминания о войне, то кажется, что он рядом с нами, — рассказывает Юлия Парфенова. — Дневник он начал писать во время войны. Тетрадь разрезал на две части и писал, писал мелким аккуратным почерком. А потом, уже будучи старым человеком, он сел за печатную машинку и по нашей просьбе начал набирать текст своих воспоминаний. Я думаю, что сегодняшнему поколению будет важно знать о том, как это было, какой ценой давалась нашим дедам Великая Победа. 

Мы представляем лишь малую часть из воспоминаний, рассказывающих об освобождении Карелии и разгроме финской армии, с последующей капитуляцией Финляндии.

«Товарищ подполковник, капитан Шейко прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы в качестве заместителя комбата по строевой службе». Подполковник поздоровался и пригласил меня за стол. Беседа шла более часа. Подполковник задавал и задавал много вопросов. На все вопросы мною были даны короткие, но ясные ответы. Убедившись в моей правдивости, он сказал: «Вот вам сопровождающий. Он вас проведет к командиру батальона, майору Климову». 

— С чего начнем? — спросил он меня. 

— Товарищ майор, я бы хотел, чтобы вы меня представили батальону.

Построили батальон.

— Здравствуйте, товарищи! Представляю вам моего заместителя по строевой подготовке, капитана Шейко. 

— Здравствуйте, товарищи! — обратился громко я. Но послышался тихий непонятный ответ. — Отставить! Здравствуйте, товарищи солдаты, сержанты и офицеры. 

В строю побежало какое-то непонятное смущение, шепот. Тут я услышал: «Сразу видно, что прибыл из тыла». Тут-то я все и понял.

— Товарищи, я настоящий фронтовик. Был на передовой, жил в окопах, спал на мягкой русской земле, а питался вместе со всеми из одного котелка. Был ранен и долго находился в госпиталях. Да, при выписке меня приодели, вот вам и кажется, что я тяну на тылового командира. 

В Красной армии я с 1939 года, в 1941-м году окончил Ташкентское военное пехотное училище, где мне было присвоено воинское звание лейтенанта, и направлен в 314-ю стрелковую дивизию на должность командира стрелкового взвода. 5 сентября 1941 года принял первое боевое крещение в городе Подпорожье Ленинградской области, где завязались тяжелые бои с немецко-фашистскими войсками. В результате этих боев был ранен командир роты, старший лейтенант товарищ Логинов, и командование ротой было поручено мне. 

В декабре 1941 года мне было присвоено очередное воинское звание старший лейтенант, а почти через год, в ноябре 1942 года, я получил воинское звание капитан и должность заместителя командира батальона по строевой части отдельного лыжного батальона. В январе 1943 года участвовал в прорыве блокады города Ленинграда, в результате чего получил то тяжелое ранение и отправился в путешествие по госпиталям. После выздоровления был направлен для прохождения дальнейшей службы. Вот я и перед вами, прошу любить и уважать такого, какой я есть.

Тут послышался вопрос: «Товарищ капитан, а вы женаты?» 

— Нет, пока холост. — После этого в строю пробежал смешок. — Слушайте внимательно! Время тяжелое и для разгула времени у нас нет. Предстоят тяжелые бои, а потому с завтрашнего дня переходим на серьезное изучение военного дела. Учения будут тяжелыми, но тяжело в учении — легко в бою. 

Ровно в 9 часов утра на следующий день батальон в полном составе был выстроен в боевом снаряжении. Приняли рапорт начальника штаба. Начали учебу с изучения боевого оружия, его материально-технической части и его способности. Я отдал строжайший приказ: оружие изучить и знать его как свои пять пальцев, а владеть им автоматически. Учеба шла под моим строгим контролем. Я принимал экзамены, притом никому не давал никаких поблажек и не делал никому снисхождения. 

Время шло быстро, темпы учения осложнялись. Приступили к боевым стрельбам. Однако результат был неутешительным: из десяти выстрелов только три-четыре попадали в мишень на 50–100 метров. Стало быть, стрелок понятия не имеет, что такое прицел. Идут теоретические занятия. Показ на схемах и чертежах, рассказываю, как надо целиться, как нажимать на спусковой крючок и т.д. После длительного толкования и показа на практике стали появляться хорошие результаты. Опять стрельбы, теперь уже на 100–150 метров. Мишени поражаются от пяти до девяти попаданий при десяти выстрелах. Далее с автоматчиками и пулеметчиками дело пошло отлично. Они просто изрешетчивали цели. Молодцы! 

Приступили к тактическим боевым занятиям. Надо научиться вести огонь на ходу, с колена, стоя, из-за укрытия. Стреляем каждый день и ночью. Результаты хорошие, прихожу к выводу, что уроки не проходят даром. Карманная артиллерия ведь есть у каждого солдата, а это уже страшная сила, если с умением ее применять. И тут я ставлю новые задачи: каждый должен бросать две-три болванки и одну гранату в боевую цель. И на этот раз успех: солдат умеет с ними обращаться. За период обучения было израсходовано много патронов и гранат, но достигнутый результат того стоил. Однако самые тяжелые испытания ждали впереди.

Тактическая подготовка — основа побед и поражений. Сначала изучаем теорию, а потом уже переходим к практике. Тяжело, но двигаемся вперед. Ротные учения так прошли грамотно, что хоть сейчас иди в бой. Весь командный состав роты относится к делу с пониманием и со всей ответственностью, ведь впереди их ожидают не танцы, а кровопролитные бои, где ты должен сам принимать правильные решения, ты сам бог и сам герой. 

Батальон в полном составе совершает марш-бросок на один километр, далее идет в наступление. Две роты на флангах, одна по центру. Оружие на изготовку. Двигаемся вперед, преодолевая все преграды. А вот и огневой рубеж. К бою и вперед на «противника». Слышен тяжелый вздох и выдох, но никто не жалуется на тяжесть службы, все двигаются вперед. Остается до «противника» 30–40 метров, команда: «Огонь!», и с криками «За Родину!» был уничтожен «враг». Учения были окончены. Разбор был коротким, но ясным. Много хорошего, но есть и те моменты, которые нужно было учесть. И самое главное, на достигнутом не останавливаться. 

В конце мая 1944 года были назначены показательные учения батальонов. Оборудованы смотровые площадки для наблюдателей. Учения прошли грамотно, с демонстрацией умения применять оружие. Разбор учений проводил командир 98-го стрелкового полка, подполковник А. Н. Ганнов в присутствии офицерского состава полка и командира 10-й Краснознаменной стрелковой дивизии, генерала Папкова. В целом учения показали неожиданные результаты, общая оценка — хорошо, но требовались и некоторые доработки. 

И вот получили приказ: батальону необходимо совершить марш-бросок, сосредоточившись в квадрате а/б. Преодолев 17–20 км, батальон занял исходный рубеж и стал ждать сигнала. Командиры рот и взводов направились ко мне. Соблюдая маскировку и тишину, вышли к переднему краю обороны. Заняв выгодное положение, произвели рекогносцировку местности. Каждой роте и взводу наметили полосы движения, продумав пути выноса раненых, обозначили пункты боевого питания и приема пищи. После всего этого командиры вернулись на свои места.

Тут в определенное время телефонисты подали сигнал «Радуга», после чего загремела наша артиллерия. Пока шла обработка переднего края, под шум разрывов снарядов роты двинулись вперед, таща на себе к берегу плавсредства. Так и шло: одни вели губительный огонь, другие двигали лодки. Вот показался и берег. Бойцы вылетают из лодок и совершают рывок вперед. 

Громкое «ура» и взрывы гранат, первая линия обороны противника уже наша. Финны ведут сильный огонь. Река бурлит от взрывов, в воздухе стоит вой. Кто-то сбит. Зенитки продолжают огонь. Небо заволокло черной пеленой, кажется, что наступила ночь. И вот как будто все стихло, но неожиданно появились бомбардировщики. Они бомбят переправу, но все напрасно: наши зенитчики зорко охраняют переправу. В некоторых местах появились финны, бросившиеся в контратаку. Артиллерия открыла сильный заградогонь, и наша пехота с криком «ура» пошла вперед. Вот занята вторая, а после и третья линия обороны противника. Закрепились. Зарываемся поглубже в землю, пополняем свои боевые запасы: гранаты, патроны, горючую смесь. Финны не простят нам своих утерянных позиций. 

Тут наблюдатели доложили, что в лесу иногда, когда ветер дует, слышен шум моторов. Я доложил об этом командованию, и нам сказали, чтобы мы ждали гостей. И действительно, финны стали массированно обрабатывать наш передний край, а у нас уже все наготове. «Ну что же, давайте, басурманы, мы вас ждем! Встретим, как лучших гостей! Милости просим!» 

Но тут в самый разгар боевых операций приходит приказ: командира батальона, майора товарища Климова от занимаемой должности освободить и направить на учебу в академию. Командиром батальона назначить капитана Шейко (основание: шифрограмма Главка № 256). Страшно в такой момент менять командира батальона, очень страшно. Но приказ не обсуждается, а выполняется. И вот в 10 часов утра финны открывают страшный, до этого небывалый огонь. Стало быть, что-то задумали! Телефоны, телефоны, когда же вы замолчите? Указания идут за указаниями, а передний край в дыму и в грохоте от разрывов снарядов. Все превратилось в сплошной кошмар и вдруг... из рощи выползает чудовище — танки, танки. И им конца не видно. 

Танки ведут огонь, за танками скрывается пехота. Поступает приказ: вести огонь из всех видов оружия, чтобы отрезать пехоту от танков. Нам на помощь вступила артиллерия. Все дрожит. Но никто не дрогнул, напротив, только усилили огонь. Пехота финнов стала выбегать и с криками «олл-олл» рвется вперед. А до наших окопов не больше 80–100 метров. У нас гранаты наготове. Но вдруг, о чудо, неожиданно вылетают наши штурмовики. Их было так много, что даже темно стало. Прошло каких-то несколько минут, а уже все танки горят. Тем временем огонь артиллерии только усиливается, уже все поле в огне. 

Наши знаменосцы высоко подняли знамена, и с криками «ура!» пехота пошла в атаку. Нет отстающих, все идут как один. С поля слышны стоны, крики о помощи. Финны с поднятыми руками просят о помиловании. Но, господа финны, раньше нужно было думать, а теперь получайте пулю в лоб! Страшно, жутко, сколько же трупов, слез и горя! Но терпим, это же война. 

Наш батальон пробежал немного и занял траншеи финнов, сразу же начали окапываться, ведь подлости у врага хватает. Но все тихо. Видно, здорово досталось тем. Через несколько дней наблюдатели сообщили: «С уходом утреннего тумана на переднем краю траншеи финнов были замечены белые флаги». Я доложил об этом, но нам велели не терять бдительности. Через час нам позвонили. На том конце провода закричали: «Поздравляю, товарищ капитан, с победой!» Эта новость разлетелась молниеносно. 

Но мы остаемся на местах. Собираем своих убитых, раненых. Кого хороним, кого отправляем в госпиталь. Прошло несколько дней, и тут видим такую картину: к нашим траншеям идут финны с белыми флагами, на которых заметен красный крест. Подхожу ближе, и тут один финн на чисто русском языке и говорит: «Господин русский офицер, финское командование просит русское командование разрешить убрать наши трупы». «Пожалуйста, забирайте», — сказал я. Через полчаса пришли автомашины и солдаты. Два дня финны вывозили свои тела. Потом мой командир, узнав об этом, сказал мне, что я правильно сделал. 

Свои позиции мы передали пограничным войскам, а сами с песнями отправились на свои стоянки. Впереди меня ждала большая работа: составление наградных листов. Нужно было учесть заслуги каждого солдата, младших командиров, командиров взводов, рот, пулеметчиков, снайперов, телефонистов, медработников и поваров. Составить и направить письма родителям погибших, написать документы о помиловании заключенных, которые до этого получили большие сроки и смыли свои грехи кровью на фронте. Нужно было все продумать, чтобы не упустить незамеченных солдат. Мы победили, и никто не забыт, и ничто не забыто. А мне тогда-то всего было 23 года».

Ветеран войны Яков Ефимович Шейко. 10 июня 2010 года, деревня Тверитино.