О героической и драматичной судьбе Евгения Знаменского в редакции альманаха «Воинская доблесть» узнали от Татьяны Фроленковой, которая была ученицей участника Великой Отечественной войны. Евгений Алексеевич в Барыбинской школе-интернате для детей железнодорожников был педагогом, а еще вел фотокружок и вместе с детьми снимал постановочные фильмы про маленьких партизан.

Сам Евгений Алексеевич родился в Серпухове, в семье известного в городе художника и режиссера. Мальчику было всего лишь двенадцать лет, когда за отцом по доносу приехали сотрудники НКВД, после чего Евгению придется долго-долго жить с ярлыком сына врага народа. Даже когда он вернется в орденах и медалях с войны, из-за этого позорного клейма он так и не сможет найти свое место в обществе. Только лишь после смерти Сталина он, наконец, найдет постоянное место работы и будет строить планы на будущее.

Вот уже долгие годы Евгений Алексеевич живет в Тульской области, но все равно мечтает вернуться в любимый город. И вот 13 августа, на праздновании 95-летия, серпуховича Знаменского встречают на его родной земле.

У школы № 5 в ряд выстроились школьники-юнармейцы. Все они приветствуют уважаемого гостя.

— Вот моя родная школа, только тогда она была не № 5, а № 13. Ой, а двор стал совсем другим, как же здесь все изменилось! — произнес Евгений Алексеевич, обращаясь к ребятам. — Вот там, на втором этаже был мой класс. Я был такой же маленький, как вы. Мою первую учительницу звали Мария Сергеевна Цветкова. А сидел я за одной партой с Надей Соколовской.  

Здесь каждый уголок для Евгения Знаменского дышит историей: историей его семьи, историей его страны. А теперь о нем будут обязательно рассказывать учащимся в школьном музее «История школы в истории города и страны», который Евгений Алексеевич посетил.

— Вот у нас имеется каска солдата, который осенью 1941 года был ранен, а, возможно, и убит, — указывая на артефакт, рассказывает куратор школьного музея Елена Александровна Толчеева.

— Если каска прострелена, значит, погиб. Каска же не спасала, — говорит Евгений Алексеевич. — Я когда попал на фронт, то сразу же ее в кусты бросил, бесполезна она. Если только пуля вскользь чиркнет, то да, это уберегало. А если попадала… Правильно, что вы все собираете, что рассказываете об этом детям. Видите, как сейчас за границей все искажают, хотят исковеркать историю, при этом они сами-то и не воевали. Советский народ все тяготы выдержал.

«Когда началась война, Серпухов стали грабить. Каждый тащил, кто что мог. Было страшно. Я говорю открыто, как есть. Ох, как же бомбили! Под бомбежкой бегал бабушку кормить. Пока до нее добегу, она жила на улице Ворошилова, раз десять лягу. Серпухов терпел! Он вытерпел многое. А потом пришли сибиряки. Они были все хорошо одетые, катюши прибыли. Тогда и долбанули по фрицу! И все, гнали мы потом немцев до самого Малоярославца. Теперь все в прошлом: мы живы, детки наши живут. Дай Бог, чтобы такого больше не повторилось».

Далее Евгений Знаменский отправился на улицу Профсоюзную, где прошло его детство. До сих пор стоит деревянный дом, в котором жил маленький Женя вместе с отцом и матерью. Но счастливые детские годы были перечеркнуты семейной трагедией, когда ночью за отцом приехали. Больше он никогда не увидит своего отца — он погибнет в сталинских лагерях. Женя сразу же переедет в центр, ближе к бабушке, а уже через несколько лет он уйдет на фронт. Несмотря на годы, несмотря на боль в ногах, Евгений Алексеевич поднимается по деревянным ступеням на второй этаж. Стараясь сдерживать волнение, он стучится в дверь, но в квартире, по-видимому, никого нет. Тишина.

Встреча с прошлым его будет ждать и во дворце культуры «Исток», который Евгений Алексеевич называет по-старому, клубом имени Буденного. В тот момент, когда ветеран зашел в родной зрительный зал, на сцене полным ходом шла репетиция спектакля «Генерал», повествующего о героической судьбе генерала Д. М. Карбышева. На глазах Евгения Знаменского снова навернулись слезы: именно в этом клубе его отец был главным режиссером; именно здесь, в одной из каморок, ютилась их семья, пока они не получили свою комнату на улице Профсоюзной; именно сюда, в клуб имени Буденного, Женя снова придет в 1948-м году, где ему дадут роль непутевого директора обувной фабрики Ковригина в пьесе Георгия Мдивани «Кто виноват».

— Тогда в клубе работал папин друг Михаил Семенович Монастырев. Увидев меня, он заявил: «Второе пришествие Знаменского!» и дал мне роль. Мы со спектаклем выступали в клубе суконной фабрики, в городе, — вспоминает Знаменский.

А на площади Славы почетного гостя уже заждались ребята из молодежного центра «Патриот». В руках у мальчишек и девчонок алые гвоздики. Мгновение — и вслед за Евгением Алексеевичем они возложат цветы к Вечному огню. Первыми к мемориалу подходят Евгений Знаменский и заместитель главы городского округа Серпухов Елена Сетракова. Потом уже в самом центре юные серпуховичи услышат рассказ ветерана о том, какая была на самом деле Великая Отечественная война.

Важно отметить, что для Евгения Алексеевича эта встреча, которая была организована при поддержке администрации городского округа Серпухов, управления молодежной политики, местного отделения политической партии «Единая Россия» и редакции альманаха «Воинская доблесть», стала настоящим сюрпризом. Ветеран старался украдкой смахнуть слезу, а потом долго-долго благодарил всех за то, что исполнилась его мечта — вернуться на Родину, вернуться в прошлое.

— Это был теплый, солнечный день. Я с соседскими ребятками пошел в кинотеатр «Центральный», в котором тогда показывали американский фильм «Большой вальс». Чудесный был фильм, про дирижера Иоганна Штрауса. Мы его уже не первый раз смотрели. Вот мы взяли билеты, стали готовиться к просмотру. Но тут видим, что все люди бегут к воротам. Там из черных рупоров что-то сообщали. Подбежали, а Молотов объявляет о начале войны. Мы бросили эти билеты и рванули домой.

Мы тогда жили у водонапорной башни. Вбегаю и кричу: «Бабушка,  мама, война!» Сначала по радио все храбрились, все успокаивали население, дескать, отбиваем атаки. Но на самом деле советские войска отступали, потому что фашисты напали внезапно. Осенью в небе над Серпуховом стали летать стервятники: уж блестят, уж гудят! Германские войска хотели разбомбить наш город и через него пойти на Москву. Так что Серпухов могли в любой момент оккупировать.

Я переехал в совхоз на Лесной, к маме и отчиму. Идут ожесточенные бои, в наш дом то и дело приходят с передовой замерзшие солдаты, а тогда на дворе стоял мороз — минус 41 градус. Это было страшно! Бедненькие солдатики у нас отогреются, переночуют в соломе и снова идут на передовую.

Рядом с нами шла узкоколейка, по которой возили дрова в Серпухов. Вот я как-то раз залез на дамбу и вижу странную картину: из леса идет какое-то войско, одетое в белые полушубки, в огромных шапках, валенках. Мы такого сроду не видели. Ничего не пойму! Оказывается, к нам на выручку пришли сибиряки. Они как задали фашистам трепку! Только зарево и было видно, весь горизонт горел. Так что наш Серпухов спасли именно сибиряки, нужно помнить об этом.

Меня призвали на фронт 15 января 1943 года, мне исполнилось  на тот момент семнадцать лет. С этого и начался мой путь до Берлина, который был очень длинным. Нас, мальчишек, привезли под Сталинград, когда немцы уже были разбиты советскими дивизиями. А я-то  — автоматчик еще и не обстрелянный, ничего не умею, не знаю. Влился с другими новобранцами в 8-ю гвардейскую армию, и начали воевать. Брали излучину Дона, переходили вброд множество рек. Сколько городов и деревень было освобождено, — уже не сосчитать. И везде жертвы, жертвы, жертвы. Мы все шли и шли вперед. Падали мои друзья, а я оставался жив.

«Шли мы дни и ночи, трудно было очень», — как мы пели. Мы и в болотах тонули, и мерзли в снегу. На наших ногах были обмотки, тяжелые ботинки, сверху телогрейки, ватные брюки, да в придачу автомат. И во всем этом ты лезешь в ледяную реку. Лед отталкиваешь и плывешь. Выходишь на берег и тут же бросаешься в атаку. После высыхали и шли дальше. Знаете, и никто не болел.

Так и дошел я до Берлина. Мы понимали, что близки к победе, уже подошли к центру Берлина, а солдаты Германии продолжают фанатично сражаться — были преданы своему фюреру до конца. Впоследствии ребята из нашей 79-й дивизии стали продвигаться в глубь здания Рейхстага. А до этого нам говорили, что если на купол мы прикрепим любую красную тряпочку или даже носовой платок, пропитанный кровью, то это будет считаться знаменем Победы. Безусловно, каждый из нас старался выполнить приказ. Так вот и получилось, что 79-я дивизия водрузила знамя Победы.

Битва закончилась. Вокруг нас были повсюду трупы и наших бойцов, и немцев. Но все ринулись к Рейхстагу и стали царапать свои имена: кто из Сталинграда, кто из Тамбова. Уже и места нет. Я подобрался. Вижу: мальчишка какой-то царапает вилкой. «Ты уступи мне написать, пожалуйста», ― попросил я. И нацарапал: «Знаменский. Серпухов». Так что на Рейхстаге наш родной город остался. А на следующий день все немецкие окна были в простынях ― все сдавались. Знаете, рассказывать о войне можно много. А сколько моих товарищей погибло! Мы были совсем молодыми. Мне-то и вовсе только девятнадцать исполнилось, еще борода не выросла, а уже отвоевался.

Вы, наверное, все отмечаете этот великий праздник — День Победы. Да, если не было бы этого дня, то никого бы из нас не было: 27 миллионов человеческих душ погубил один какой-то шизофреник. Я по военным дорогам видел, что творил Гитлер. Он хотел уничтожить все население земли, оставив в живых лишь немного людей, чтобы они стали рабами немцев.

Будьте патриотами своей страны, любите ее, она у нас одна. Видите, сколько у нас врагов? Всем мы не нравимся. А вы ставьте цель и идите к ней до конца, как и мы шли до конца.

Евгений Алексеевич Знаменский.