Ты делаешь навстречу к истории один шаг, и вот она уже своими важными деталями поглощает тебя полностью, без остатка: оказавшись в зале историко-­краеведческого музея, посвященном Великой Отечественной вой­не, можно напрочь забыть про время. Так и хочется разглядеть внимательно каждый экспонат, воссоздать по вещам картину прошлого. Да что там вещи! Изучая макет с моделями танков и солдат, ты можешь перенестись в далекий 1943 год и ощутить всю мощь подготовки противоборствующих сил на Курской дуге. Удивительно, но у десятков советских солдат на макете нет ни одного повторяющегося элемента: и поза, и выражение лица у каждого свое, индивидуальное. Здесь можно увидеть те самые хваленые «Тигры» — танки гитлеровской армии, мифы о непобедимости которых распространялись по Европе.

Впрочем, тогда на поле битвы оказалось, что эти бронированные железные машины легко и очень эффектно горят, а некогда легендарные вой­ска вермахта в современной экипировке не могут сдержать напор от простого русского Ивана. Этот огромный макет подарили много лет тому назад реконструкторы, и сегодня он является самым любимым экспонатом у юных посетителей Ступинского историко-­краеведческого музея. Кроме того, школяры даже готовы с легкостью ответить на вопросы квеста, если он касается Курской дуги.

А вот что такое шашка они, увы, не знают. Ребята наперебой могут рассказывать о сабле, мече и даже о катане. При этом слово «шашка», выясняется, даже никогда не слышали. Вот и приходится сотрудникам музея знакомить мальчишек и девчонок с этим клинковым оружием, объяснять, какую связь оно имело с кавалерией. Рассказывают и показывают: предметом настоящей гордости музейщиков является личная шашка кавалериста Ларюшина. Правда, только знаток сможет определить, что перед ним — опытный образец, который, по сути, стал боевым: Алексей Яковлевич с ним участвовал в трех военных кампаниях. Вначале служил в Монголии, потом воевал всю Великую Отечественную вой­ну, а после подписания 8 мая 1945 года акта о безоговорочной капитуляции Германии он отправляется на Дальний Восток: «Я еще пошел бить японских самураев», — напишет он в своих воспоминаниях.

Разве мог подумать молоденький кавалерист 1‑го запасного кавалерийского полка Леша Ларюшин в 1935‑м, когда к нему попало в руки это экспериментальное оружие, что его ждут громкие победы, а его грудь будут украшать ордена Ленина, Красного Знамени, два ордена Красной Звезды и еще девять медалей? Время и вой­ны, конечно же, оставили на артефакте свои отметины: потерлись части эфеса, которые, к слову, из белого металла, на левой стороне верхней втулки пошла ржавчина, ­кто-то по неизвестным причинам переделал гарду (рукоять). Но, несмотря на это, шашка своей красотой и историей завораживает, к тому же при детальном рассмотрении на ней можно увидеть рельефное изображение пятиконечной звезды.

На самом деле Ступино и кавалерию связывает многое. И в первую очередь речь идет о трагических днях осени-зимы 1941 года. Вы только представьте, что по улицам маленького рабочего городка проходила легендарная конница генерала Павла Белова! 8 ноября 1941 года 100 танков под командованием генерала Гудериана прорвали оборону под Тулой и устремились к Кашире, еще несколько дней — и противник окажется у столицы. 25 ноября колонна немецких танков приблизилась к Кашире (село Пятница), а уже на следующий день началась наступательная операция немецко-­фашистских вой­ск. В районе Каширы держали оборону 352‑й зенитно-­артиллерийский дивизион, истребительный авиационный полк имени Ленинского комсомола под командованием Владимира Круглова, Ступинский и Каширский истребительные батальоны, а также 2‑й кавалерийский корпус генерала Белова (переименованный в дальнейшем в 1‑й гвардейский).

С 25 ноября по 2 декабря 1941 года командный пункт кавалерийского корпуса располагался в бомбоубежище Ступинского металлургического комбината. Для прибывшей на оборону города конницы генерала Белова в цехах предприятия срочно были откованы так необходимые для наступательной операции зимние подковы, позволившие беспрепятственно и оперативно перебросить воинские подразделения на правый берег. Одна из таких шипованных подков занимает почетное место в зале музея.

История состоит из деталей… Вот, к примеру, химический карандаш, в вой­ну писали только им, а пишущие ручки были только у фашистов (одну из таковых можно увидеть в витрине трофеев). А вот и пропуск, благодаря которому в темное время суток позволялось беспрепятственное движение по Ступино. Вызывает любопытство зажигалка, сделанная из патрона. Ее смастерил своими руками в перерывах между полетами летчик Николай Петрович Журавлев. Это был человек удивительной судьбы. Родился в Кашире, в 17 лет решил связать свою жизнь с авиацией, поступив сначала в Рязанский аэроклуб, а потом в Оренбургскую военную школу летчиков. Воевал в Испании, после одного из воздушных боев попал в авиакатастрофу.

Вынужденная посадка самолета с опустевшим топливным баком обернулась для пилота страшной травмой ног, несовместимой с продолжением военной службы. Только упорные тренировки и непреодолимое желание летать сломили строгий приговор врачебно-­летной комиссии. После тренировочных полетов на легкомоторных самолетах, уже перед самым началом Великой Отечественной вой­ны, Николай Журавлев снова сел за штурвал истребителя. Прошел всю вой­ну: от первого дня до Великой Победы.

А вот и хирургические инструменты. Они принадлежали известному в Ступино доктору Хаине Исаевне Кац. Молоденькая врач-хирург попала в наш город накануне вой­ны по распределению. Но грянул роковой 1941‑й, и доктор стала оказывать медицинскую помощь как гражданскому населению, так и военнослужащим. Она была совсем невысокого роста, хрупкой по телосложению, но со стальным характером: без сна и отдыха все оперировала и оперировала, спасая сотни человеческих жизней.

Все дни проводили в больнице, а вечерами бежали в медсанбат, забыв о сне и еде. Помню себя маленькой и худой. Недоверчиво смотрели на меня раненые. Однажды вызывают срочно в приемный покой. Смотрю: летчик. Тяжелый перелом голени, повреждение кишечника. Над ним склонился сам командир. Увидел меня и спрашивает властно:

— Где тут хирург?

— Я хирург, — отвечаю.

Осмотрел он меня с головы до ног.

— Где еще хирург?

— Нет больше никого.

— Не могу я вам доверить своего лучшего летчика.

Тут уж я не выдержала:

— Немедленно в операционную, — говорю санитарам.

— Тогда я буду присутствовать, — не унимается командир.

Положили летчика на стол. Дали наркоз. Взяла в руки скальпель, слышу сзади глухой стук. Оглянулась — командир в обморок упал. Бывает такое даже с самыми храбрыми людьми. Увели его, дали нашатырь понюхать. Продолжаю операцию. Трудный случай. Несколько часов длилась операция. Но вот наложен последний шов. Выхожу отдышаться и слышу нетерпеливый голос:

— Он будет жить? — Молча киваю головой. Забегая вперед, могу рассказать, как через полтора года я снова увидела этого командира. Увидела неожиданно, на торжественном собрании.

Вышел на трибуну и начал говорить тем же властным голосом. Я замерла. А он, улыбаясь, рассказал всю эту историю и добавил:

— Больной ваш выздоровел, летает и отлично бьет фашистов. А вам от всех летчиков разрешите преподнести подарок.

Развернула я пакет, а там — белые модельные туфли. Уж и не знаю, где они эту диковинку в вой­ну достали. Долго я хранила эти туфли, а фамилию летчика забыла».

 

Из воспоминаний Хаины Исаевны Кац.

На самом деле, каждому предмету экспозиции можно посвятить отдельную публикацию. Вот и рукотворная мемориальная доска, которая долгие годы размещалась на доме Марии Савельевны Кукушкиной. Четырех сыновей она проводила на фронт, и ни один из них не вернулся. Соседи, чтобы разделить горе безутешной матери, сделали табличку, указав на ней имена всех ее мальчиков. Ушла из жизни Мария Савельевна, увы, со временем разрушился и тот домик на улице Колхозная, а эта небольшая мемориальная плита заняла свое почетное место в Ступинском историко-­краеведческом музее в память о братьях Кукушкиных, в память о всех матерях, не дождавшихся своих сыновей.

И венчает экспозицию зала витрина «Мы победили», где отражены победные дни. Здесь представлены боевые ордена и медали ступинцев. Немало наград можно увидеть и на кителе ветерана Великой Отечественной вой­ны Александра Лукашова. Во время вой­ны он командовал полетами 445‑го истребительного авиационного полка, который базировался в деревне Крутышки. Александр Григорьевич прожил до 103 лет и до последнего дня своей жизни старался быть полезным для своего родного Ступино: трудился внештатным сотрудником ГАИ, встречался со школьниками и студентами, писал свои воспоминания о событиях 1941–1945 годов. Но это, как говорится, совершенно другая история. А значит, продолжение следует… Главное только сделать навстречу к истории один шаг, и вот она уже своими важными деталями поглотит тебя полностью, без остатка.