"Здравствуй, мама! Привет из солнечной Украины. Времени очень мало, нахожусь в карантине. Должны скоро перевести в часть. Так что не пишите пока. Шлю свое фото», — написано крупным, немного детским почерком на вырванном из школьной тетрадки листке в клеточку.

А чуть ниже, уже явно другой, твердой рукой выведено: «1-е письмо сына — 15 июля 1987 г.».

Я никогда не думала, что столько проживу. Не помню, чтобы у меня в роду были долгожители: мама моя прожила девяносто лет без трех дней, а вот папа умер за три дня до войны — болел сильно. Похоронили мы его, а тут в воскресенье объявили, что фашисты напали. Я уже была замужем, в 39-м году вышла по глупости. Ну, конечно, раньше были не такие встречи, как сейчас. Мы с Колей встречались около двух лет. Нравился он мне, что на гармони играл, плясали с ним, да и вообще весело было.

Апрель. Немецкие войска заняли оборону вдоль западных берегов рек Одер и Нейсе. Сам же Берлин был превращен в сильнейший укрепленный район и подготовлен к ведению уличных боев, а вокруг города было создано три оборонительных кольца, внутри него сооружено более 400 железобетонных долговременных огневых точек с гарнизонами до тысячи человек. Тогда в ходе Берлинской операции наши войска потеряли безвозвратно 78 291 человека, и 274 184 человека составили санитарные потери. Только вдумайтесь: в сутки из строя выбывало более 15 000 солдат и офицеров. 

— Это был первый день моей службы, — вспоминает Дмитрий Степанович Мишенин, — накануне у меня состоялась встреча с начальником уголовного розыска Аркадием Ивановичем Булановым, который мне сказал: «Приходи в понедельник на совещание, там мы тебя всем и представим». Отделение милиции находилось на улице Театральной, и мой путь лежал через парк имени Олега Степанова. Вот иду и вижу: на центральной аллее милиция, народу темень...